Неточные совпадения
Он,
к удивлению комиссии, объявил, что он будет просить разрешения самому
ехать на
место для исследования дела.
И он стал прислушиваться, приглядываться и
к концу зимы высмотрел
место очень хорошее и повел на него атаку, сначала из Москвы, через теток, дядей, приятелей, а потом, когда дело созрело, весной сам
поехал в Петербург.
Уже раз взявшись за это дело, он добросовестно перечитывал всё, что относилось
к его предмету, и намеревался осенью
ехать зa границу, чтоб изучить еще это дело на
месте, с тем чтобы с ним уже не случалось более по этому вопросу того, что так часто случалось с ним по различным вопросам. Только начнет он, бывало, понимать мысль собеседника и излагать свою, как вдруг ему говорят: «А Кауфман, а Джонс, а Дюбуа, а Мичели? Вы не читали их. Прочтите; они разработали этот вопрос».
Двое уже
ехали вперед
к месту, откуда должны были пускать.
Ее взгляд, прикосновение руки прожгли его. Он поцеловал свою ладонь в том
месте, где она тронула его, и
поехал домой, счастливый сознанием того, что в нынешний вечер он приблизился
к достижению своей цели более, чем в два последние месяца.
Не доезжая слободки, я повернул направо по ущелью. Вид человека был бы мне тягостен: я хотел быть один. Бросив поводья и опустив голову на грудь, я
ехал долго, наконец очутился в
месте, мне вовсе не знакомом; я повернул коня назад и стал отыскивать дорогу; уж солнце садилось, когда я подъехал
к Кисловодску, измученный, на измученной лошади.
— Прекрасно! В какие же
места, — спросил Костанжогло, приветливо обращаясь
к Чичикову, — предполагаете теперь
ехать?
Вожеватов. Так отсюда мы
поедем вместе; я тебя завезу домой
к себе; там и жди меня, отдохни, усни. Мне нужно заехать по делам
места в два.
Я приближался
к месту моего назначения. Вокруг меня простирались печальные пустыни, пересеченные холмами и оврагами. Все покрыто было снегом. Солнце садилось. Кибитка
ехала по узкой дороге, или точнее по следу, проложенному крестьянскими санями. Вдруг ямщик стал посматривать в сторону и, наконец, сняв шапку, оборотился ко мне и сказал: «Барин, не прикажешь ли воротиться?»
Я велел
ехать к коменданту, и через минуту кибитка остановилась перед деревянным домиком, выстроенным на высоком
месте, близ деревянной же церкви.
Антракт Самгин просидел в глубине ложи, а когда погасили огонь — тихонько вышел и
поехал в гостиницу за вещами. Опьянение прошло, на
место его явилась скучная жалость
к себе.
— Ну, я пойду, — сказал Тарантьев, надевая шляпу, — а
к пяти часам буду: мне надо кое-куда зайти: обещали
место в питейной конторе, так велели понаведаться… Да вот что, Илья Ильич: не наймешь ли ты коляску сегодня, в Екатерингоф
ехать? И меня бы взял.
— Это кончено: ты переедешь. Я сейчас
еду к куме, про
место в другой раз наведаюсь…
Главное, я все страстно мечтал, что вы вдруг войдете, я
к вам брошусь и вы меня выведете из этого
места и увезете
к себе, в тот кабинет, и опять мы
поедем в театр, ну и прочее.
Мы
ехали около часа, как вдруг наши кучера, в одном
месте, с дороги бросились и потащили лошадей и экипаж в кусты. «Куда это? уж не тигр ли встретился?» — «Нет, это аллея, ведущая
к даче Вампоа».
Мы
ехали горными тропинками, мимо оврагов,
к счастию окаймленных лесом, проехали вброд множество речек, горных ручьев и несколько раз Алдаму, потом углублялись в глушь лесов и подолгу
ехали узенькими дорожками, пересекаемыми или горизонтально растущими сучьями, или до того грязными ямами, что лошадь и седок останавливаются в недоумении, как переехать или перескочить то или другое
место.
Подкрепив свои силы
едой, мы с Дерсу отправились вперед, а лошади остались сзади. Теперь наша дорога стала подыматься куда-то в гору. Я думал, что Тютихе протекает здесь по ущелью и потому тропа обходит опасное
место. Однако я заметил, что это была не та тропа, по которой мы шли раньше. Во-первых, на ней не было конных следов, а во-вторых, она шла вверх по ручью, в чем я убедился, как только увидел воду. Тогда мы решили повернуть назад и идти напрямик
к реке в надежде, что где-нибудь пересечем свою дорогу.
Мы
ехали, не останавливаясь; жандарму велено было делать не менее двухсот верст в сутки. Это было бы сносно, но только не в начале апреля. Дорога
местами была покрыта льдом,
местами водой и грязью; притом, подвигаясь
к Сибири, она становилась хуже и хуже с каждой станцией.
— Недостатка в
месте у меня нет, — ответил он, — но для вас, я думаю, лучше
ехать, вы приедете часов в десять
к вашему батюшке. Вы ведь знаете, что он еще сердит на вас; ну — вечером, перед сном у старых людей обыкновенно нервы ослаблены и вялы, он вас примет, вероятно, гораздо лучше нынче, чем завтра; утром вы его найдете совсем готовым для сражения.
До Лыкова считают не больше двенадцати верст; но так как лошадей берегут, то этот небольшой переезд берет не менее двух часов. Тем не менее мы приезжаем на
место, по крайней мере, за час до всенощной и останавливаемся в избе у мужичка, где происходит процесс переодевания.
К Гуслицыным мы
поедем уже по окончании службы и останемся там гостить два дня.
Вообще стрепет сторожек, если стоит на ногах или бежит, и смирен, если лежит, хотя бы
место было совершенно голо: он вытянет шею по земле, положит голову в какую-нибудь ямочку или впадинку, под наклонившуюся травку, и думает, что он спрятался; в этом положении он подпускает
к себе охотника (который никогда не должен
ехать прямо, а всегда около него и стороною) очень близко, иногда на три и на две сажени.
С таковыми мыслями
поехал приятель мой
к своему
месту. Сколь же много удивился я, узнав от него, что он оставил службу и намерен жить всегда в отставке.
— Вот и пришел… Нет ли у тебя какого средствия кровь унять да против опуха: щеку дует.
К фершалу стыдно
ехать, а вы, бабы, все знаете… Может, и зубы на старое
место можно будет вставить?
— Знаешь, Паша, что я сделаю? — говорил развеселившийся Ефим Андреич. —
Поеду к Петру Елисеичу и попрошу, штобы он на мое
место управителем заступил.
Я
ехал к тебе ровно два года, а по каким
местам, по каким путям, я не ведаю».
Лесу, вместе с тем, как бы и конца не было, и,
к довершению всего, они подъехали
к такому
месту, от которого шли две дороги, одинаково торные; куда надо было
ехать, направо или налево? Кучер Петр остановил лошадей и недоумевал.
В том
месте, где муж героини
едет в деревню
к своей любовнице, и даже описывается самое свидание это, — Виссарион посмотрел на сестру, а потом — на брата; та немножко сконфузилась при этом, а по лицу прокурора трудно было догадаться, что он думал.
— Ну так вот что, мой батюшка, господа мои милые, доложу вам, — начала старуха пунктуально, — раз мы, так уж сказать, извините,
поехали с Макаром Григорьичем чай пить. «Вот, говорит, тут лекарев учат, мертвых режут и им показывают!» Я, согрешила грешная, перекрестилась и отплюнулась. «Экое
место!» — думаю; так, так сказать, оно оченно близко около нас, — иной раз ночью лежишь, и мнится: «Ну как мертвые-то скочут и
к нам в переулок прибегут!»
Вихров поспешно обтер то
место,
к которому она прикоснулась губами. Становиха потом проводила его до телеги, сама его подсадила в нее, велела подать свое одеяло, закрыла им его ноги и, когда он, наконец, совсем
поехал, сделала ему ручкой.
Прейн на этот раз не отложил дела в долгий ящик, а сейчас же пригласил генерала
к себе для необходимых совещаний. Прежде всего ему нужно было уломать генерала, а Тетюев пусть себе
едет в Петербург, — там видно будет, что с ним делать: дать ему ход или затереть на каком-нибудь другом
месте.
Молодой смотритель находился некоторое время в раздумье:
ехать ли ему в таком экипаже, или нет? Но делать нечего, — другого взять было негде. Он сделал насмешливую гримасу и сел, велев себя везти
к городничему, который жил в присутственных
местах.
К Корнаковым вместе с Володей я вошел смело; но когда меня княгиня пригласила танцевать и я почему-то, несмотря на то, что
ехал с одной мыслью танцевать очень много, сказал, что я не танцую, я оробел и, оставшись один между незнакомыми людьми, впал в свою обычную непреодолимую, все возрастающую застенчивость. Я молча стоял на одном
месте целый вечер.
«Дележан»
ехал по направлению
к Владимиру, и тот же сердобольный трактирщик Иван Михайлыч вез на свой счет Степана Владимирыча, взявши для него
место и уплачивая за его харчи в продолжение всей дороги.
Не отдохнув еще как должно от вчерашнего перехода, Ахилла начал дремать, но как дрема была теперь для него не у
места, то он задумал рассеяться
едою,
к чему недоеденные вчера куски лепешки представляли полную возможность.
Стоило некоторым людям, участникам и неучастникам этого дела, свободным от внушения, еще тогда, когда только готовились
к этому делу, смело высказывать свое негодование перед совершившимися в других
местах истязаниями и отвращение и презрение
к людям, участвовавшим в них, стоило в настоящем тульском деле некоторым лицам выразить нежелание участвовать в нем, стоило проезжавшей барыне и другим лицам тут же на станции высказать тем, которые
ехали в этом поезде, свое негодование перед совершаемым ими делом, стоило одному из полковых командиров, от которых требовались части войск для усмирения, высказать свое мнение, что военные не могут быть палачами, и благодаря этим и некоторым другим, кажущимся неважными частным воздействиям на людей, находящихся под внушением, дело приняло совсем другой оборот, и войска, приехав на
место, не совершили истязаний, а только срубили лес и отдали его помещику.
Как ни скрыта для каждого его ответственность в этом деле, как ни сильно во всех этих людях внушение того, что они не люди, а губернаторы, исправники, офицеры, солдаты, и что, как такие существа, они могут нарушать свои человеческие обязанности, чем ближе они будут подвигаться
к месту своего назначения, тем сильнее в них будет подниматься сомнение о том: нужно ли сделать то дело, на которое они
едут, и сомнение это дойдет до высшей степени, когда они подойдут
к самому моменту исполнения.
Выбравшись на набережную, Ботвель приказал вознице
ехать к тому
месту, где стояла «Бегущая по волнам», но, попав туда, мы узнали от вахтенного с баркаса, что судно уведено на рейд, почему наняли шлюпку. Нам пришлось обогнуть несколько пароходов, оглашаемых музыкой и освещенных иллюминацией. Мы стали уходить от полосы берегового света, погрузясь в сумерки и затем в тьму, где, заметив неподвижный мачтовый огонь, один из лодочников сказал...
Как всегда бывает в дальней дороге, на первых двух-трех станциях воображение остается в том
месте, откуда
едешь, и потом вдруг, с первым утром, встреченным в дороге, переносится
к цели путешествия и там уже строит замки будущего. Так случилось и с Олениным.
Кирша
поехал далее, а крестьянская девушка, стоя на одном
месте, провожала его глазами до тех пор, пока не потеряла совсем из виду. Не доехав шагов пятидесяти до пчельника, запорожец слез с лошади и, привязав ее
к дереву, пробрался между кустов до самых ворот загородки. Двери избушки были растворены, а собака спала крепким сном подле своей конуры. Кирша вошел так тихо, что Кудимыч, занятый счетом яиц, которые в большом решете стояли перед ним на столе, не приподнял даже головы.
—
Поехала в Демидово
к матери! — сказал он, краснея и перекладывая на другое
место ружье. — Завтра вернется… Сказала, что
к обеду назад будет.
Он
ехал к своему
месту и завернул на несколько дней повидаться с матерью.
Миновав биваки передовой линии, они подошли
к нашей цепи. Впереди ее, на одном открытом и несколько возвышенном
месте, стоял окруженный офицерами русской генерал небольшого роста, в звездах и в треугольной шляпе с высоким султаном. Казалось, он смотрел с большим вниманием на одного молодцеватого французского кавалериста, который, отделись от неприятельской цепи,
ехал прямо на нашу сторону впереди нескольких всадников, составляющих, по-видимому, его свиту.
Долгов, прочитав письма, решился лучше не дожидаться хозяина: ему совестно было встретиться с ним. Проходя, впрочем, переднюю и вспомнив, что в этом доме живет и граф Хвостиков, спросил, дома ли тот? Ему отвечали, что граф только что проснулся. Долгов прошел
к нему. Граф лежал в постели, совершенно в позе беспечного юноши, и с первого слова объявил, что им непременно надобно
ехать вечером еще в одно
место хлопотать по их делу. Долгов согласился.
— У Натальи Дмитриевны! — вскричала Марья Александровна, привскакнув на
месте. — Да ведь он
к губернатору только
поехал, а потом, может быть,
к Анне Николаевне, и то ненадолго!
К этому он прибавлял, что не останется долго в университете и что скоро
поедет в Петербург для предварительного приискания себе
места по ученой, а может быть и по гражданской части.
—
Ехать в Петербург? — спрашивал себя Лаевский. — Но это значило бы снова начать старую жизнь, которую я проклинаю. И кто ищет спасения в перемене
места, как перелетная птица, тот ничего не найдет, так как для него земля везде одинакова. Искать спасения в людях? В ком искать и как? Доброта и великодушие Самойленка так же мало спасительны, как смешливость дьякона или ненависть фон Корена. Спасения надо искать только в себе самом, а если не найдешь, то
к чему терять время, надо убить себя, вот и все…
Скажешь, бывало, кому: «Вот скоро воля будет», — так только рукой махнет: «Это, — говорили, — улита
едет, — когда-то будет!» Отвела Петровна своих сыновей и сама их
к местам определила: Петьку на четыре года, а Егорку на шесть лет.
— А для чего мне здоровье? Ну, скажите, для чего? На моем
месте другой тысячу раз умер бы… ей-богу! Посмотрите, что за народ кругом? Настоящая каторга, а мне не разорваться же… Слышали!
Едет к нам ревизор, чтобы ему семь раз пусто было! Ей-богу! А между тем, как приехал, и книги ему подай, и прииск покажи! Что же, прикажете мне разорваться?! — с азартом кричал Бучинский, размахивая чубуком.
— Ну, врешь, врешь; небось оттащить не могут; все врешь! Я вот посмотрю, что это за рулетка такая, сегодня же. Ты, Прасковья, мне расскажи, где что здесь осматривают, да вот и Алексей Иванович покажет, а ты, Потапыч, записывай все
места, куда
ехать? Что здесь осматривают? — обратилась вдруг она опять
к Полине.
— Ну, не хнычь! (Полина и не думала хныкать, да она и никогда не плакала) — и для цыплят найдется
место; велик курятник.
К тому же им в школу пора. Ну, так не
едешь теперь? Ну, Прасковья, смотри! Желала бы я тебе добра, а ведь я знаю, почему ты не
едешь? Все я знаю, Прасковья! Не доведет тебя этот французишка до добра.